Я стояла у ворот кладбища, собираясь уже уходить. Напоследок обернулась – черная собака пристально смотрела мне вслед. Провожала, а я уходила со странным чувством облегчения и даже какой-то радости. Я теперь не боюсь кладбищ. Вернее, я не боюсь тех, кто там обитает. Все страхи приходят сюда с живыми. И горе живет, питается здесь тяжелыми эмоциям тех, чей черед еще не пришел…
…У меня с кладбищами как-то с детства не сложилось. Здесь я чувствовала внутри себя какое-то непонятное движение, притягивающее и отталкивающее одновременно. Я избегала приходов сюда под любыми предлогами – уехать, занять себя какими-то реальными или вымышленными делами. Заболеть, в крайнем случае. Только бы сюда не приходить. Не быть здесь. Пока это не произойдет «по независящим от меня обстоятельствам».
Со временем страх стал настолько сильным, что пришло время развязать этот узел, избавиться от фобии. Так всегда с моими страхами. Боязнь высоты уже вызывает головокружение при взгляде с четвертого этажа? Значит, пришло время для парашюта…
А необходимость разделаться со страхом явилась из прошлого. Как-то очень настойчиво это прошлое ворвалось в мою жизнь, стало тревожить. И не из мира живых. Мой бывший муж еженощно приходил во снах, спустя шесть лет после своей гибели. Эти сны изматывали меня, мучили. А еще мучила пронизывающая грудную клетку боль. От левой лопатки сквозь легкое и сердце. Она усиливалась с каждым днем. И вот, когда я уже едва могла утром подняться с кровати, все знаки и сны связались воедино. Он погиб от выстрела в спину! Не знаю я подробностей баллистической экспертизы, но с того момента уверена – выстрел пришелся в левое легкое и сердце.
Наши с ним совместные пять лет оставили глубокие отметины в душе. Оттого я и не простила его, не оплакала, когда он так страшно ушел. Вот в чем все дело – ему это нужно. Именно это в тех же снах пыталась показать его мать, когда просила жечь свечи, много свечей…
Я не была на этом кладбище с момента его похорон. Не знала точно, где его могила и как она выглядит – только по описаниям подруги. Когда покупала цветы, – обратила внимание на звучащую по радио песню. «Ангелы не умирают». Эта фраза поможет мне найти то, что я ищу. Я выбрала калы – вспомнила, что он часто дарил мне их в букетах. Мне, предпочитающей всем другим цветам жимолость – мелкие и невзрачные соцветия, с тонким мистическим ароматом…
Путь туда был невероятно труден. Вокруг ни души, ни единого живого существа. Жуткая немая тишина. Под ногами – сплошной лед. Я не шла, а скорее скатывалась под уклон. Серое, мрачное небо нависло над кладбищем № 13. Я пристально изучала все надгробия по правую сторону от дороги. Искала главные приметы, указанные подругой: его портрет на мраморной плите, белую голубку и фигуру женщины-матери, сидящей у его ног. Я дошла до самого тупика и не нашла. Развернувшись в обратную сторону, я сказала себе – ну что же, значит не время. И решила – дойду до выхода и оставлю цветы у склепов с урнами.
Но когда я прошла половину обратного пути, мой взгляд случайно задержался на белом мраморном ангеле, сидящем на верхушке высокого темного надгробия. «Ангелы не умирают». Я нашла его могилу. Не голубка, а ангел, не портрет, а барельеф, женская фигура не отдельно сидящая, а высеченная прямо в надгробной плите…
Свои переживания я описывать не берусь – оставлю их пока при себе. Но вот то, что случилось с природой, просто удивительно и так похоже на мое преображение. Из-за берез показалось солнышко и стремительно осветило все вокруг. Как будто театральный осветитель включил все свои софиты и сцена немедленно преобразилась. Тут же защебетали многочисленные пернатые, чующие скорую весну. На обратном пути вдруг обнаружилось, что лед под ногами уже совсем не скользкий, а по-весеннему рыхлый. Я шла бодро и уверенно. Мне встретилась белка – на редкость упитанная для ранней весны и вся такая деловитая. Она недвусмысленно потребовала каких-нибудь яств. Пришлось извиниться за свои пустые руки, белка обиженно удалилась.
А еще мой обратный путь сопровождала черная собака. Не приставала, не заискивала, а как- будто провожала к выходу уважаемую гостью, на правах радушной хозяйки.
В тот же день я сообщила маме, что была у него на кладбище. И что теперь я кладбищ совсем не боюсь. Мама пошутила в ответ: «А чего их боятся, люди же живут…»
Через несколько недель моя физическая боль тоже утихла. Остаточные ощущения были исцелены так же, как и появились. Во сне. Ко мне пришла белая кошка и приложила свои лапки к спине, после чего я проснулась – боли как не бывало.
Белая кошка. Это так контрастно с моими черными собаками. Значит ли это, что периоду черных собак в моей жизни подходит естественный конец? А что если белая кошка – это тема второй половины моей жизни, к которой я так неожиданно для себя подобралась. Значит ли это, что теперь все должно быть не просто по-другому, а прямо-таки наоборот?
