…
Предисловие
То ли сказка, то ли быль. То ли несъедобный плод моих фантазий, то ли съедобный винегрет из реальных переживаний. То ли достойное размышлений послание, то ли недостойное прочтения чтиво. Решать не мне, а Тебе, читатель.
***
Жила-была на свете Запретная Любовь. Ну, то есть, она не всегда была Запретной – до своего совершеннолетия она росла и взрослела, как Любовь самая обыкновенная, без специализации. А когда достигла нужного возраста, то вместе со своими сверстниками прошла тест на профориентацию. Даже не так – тест наша героиня не проходила, она на него опоздала, по дороге отвлекаясь на птичек-бабочек и прочих козявок.
А когда Любовь явилась в назначенное место, то там выяснилось, что все другие направления Любви уже розданы и по остаточному принципу ей вручили последний конверт. А в конверте том на белоснежном листе, золотыми старославянскими литерами… Нет, не так все было – там был обычный листик в клеточку из школьной тетради, а на нем – нацарапано школьным же почерком: Запретная.
– А что это значит? – спросила Любовь у секретаря любви-распределительной комиссии.
– Это значит, что ты теперь будешь возникать между людьми, которым любить друг друга не положено. Запрещено.
– Почему не положено? Кем запрещено?
– Нууу… Запреты могут быть самые разные. Религиозные, например. Или принадлежность к разным социальным классам. Или же недружественные друг к другу народы. Или враждующие кланы одного народа… А еще – внутриродовые традиции и догмы… Да мало ли у людей запретов!
– Но кто и зачем придумывает эти запреты? Почему нельзя просто любить?
– Тяжело тебе будет, девонька – с сочувствием посмотрела на Запретную Любовь старушка-секретарь. – Но ты не расстраивайся – раз получила такую специализацию, значит справишься с ней. Иди с ней в мир, учи людей…
– Чему же я могу научить?
– Как чему? Ты же, прежде всего, – Любовь, а уже потом – все остальное. Вот и учи любить.
***
И она пошла в мир, учить любви…
Нашей Любви приходилось иметь дело со всеми запретами, о которых упомянула тетенька-секретарь из любви-распределительной комиссии. А также со многими другими – от вполне обоснованных (принадлежность влюбленных к одному роду или к одному полу) до совершенно нелепых (не выходить замуж за рыжеволосых или не жениться на высокорослых). Ну, и конечно, самым распространенным запретом всех времен и народов были брачные узы либо обеты обручения влюбленных с другими, нелюбимыми.
Растерзанные противоречиями любящие сердца зачастую рано уходили из жизни. И каждое такое сердце – зажженное, измученное и потухшее в пламени Запретной Любви, уносило с собой один из отпечатков: Свобода или Боль. А иногда, после особенно тяжелых переживаний, душа покидала этот мир, а затем возвращалась в него снова-и-снова с двумя печатями одновременно.
Тот, кто ушел с печатью Свободы в сердце, в последующих жизнях выше всех ценностей ставил личную свободу и стремился избежать малейших ее ограничений любой ценой. Не связывать себя обязательствами, не поддерживать длительных отношений, не давать никаких обетов, бежать стремглав от любых ситуаций, где есть хоть малый намек на страшное слово «Навсегда». Борьба за свободу превращалась в итоге в борьбу против несвободы. Что не одно и то же, потому как любое противостояние только усиливает объект, на который оно направлено. Стоит ли удивляться, что именно такие борцы попадали в самые трудные обстоятельства зависимости и рабства. И так из жизни в жизнь, пока печать не превращалась в кровоточащую рану.
Уходящие из жизни с отпечатком Боли на сердце, тратили в дальнейшем все свои силы, чтобы избегать Любви как таковой, разумно полагая, что именно она и является причиной всех страданий. С девизом «Нет Любви – нет Боли!» шли они по жизням, оставаясь холодными к чувствам других людей, заперев свое сердце за железным щитом осторожности и тотального недоверия. Стоило теплому чувству лишь замаячить где-то на периферии его сердечности, такой человек тут же доставал острый меч с надписью «Никогда» и отсекал от себя потенциально опасные переживания. Сердце его со временем даже разучилось испытывать боль, потому что – где это вы видели, чтобы холодные камни болели?
Тяжелее других была участь тех, кто принял на свое сердце обе печати. Этим достались просто нечеловеческие мучения. Шизокардия. Это когда бедное сердце беспрестанно мечется между Никогда и Навсегда. И нет ему покоя – потому что в щель между этими вечными противоречиями рано или поздно обязательно просочится Запретная Любовь. И снова – томления от несвободы, и снова – мучения от боли.
Самое печальное то, что именно эти многострадальные души совершали самые страшные преступления на почве Запретной Любви. Либо ведомые одержимостью Свободы, либо управляемые нестерпимостью Боли, они ревновали и мстили, предавали и лгали, ранили и убивали…
Такие у нашей героини были на особом счету, таких ей было жальче всех остальных. Что только она ни предпринимала, чтобы помочь им. Рисковала даже заработать дисквалификацию за попытки отвести страдающих шизокардией от роковых встреч. Невыносимо ей было видеть их ужасные страдания, но ничего у нее не получалось. Роковые встречи все равно происходили, а Запретной Любви приходилось играть в них свою роковую роль.
И вот, когда Запретная Любовь уже всерьез подумывала отказаться от выполнения своих профессиональных обязанностей – ради того, чтобы перестать быть Запретной, она готова была перестать быть и Любовью, то есть просто исчезнуть, – ей приснился сон. Сон очень реалистичный, пожалуй, даже более реалистичный, чем любая явь, с которой ей когда-либо доводилось сталкиваться.
***
Сон, где она увидела все в ином свете.
Где запреты – это вовсе никакие не запреты, а всего лишь форма, скорлупа для вынашивания плода. Где плод внутри скорлупы – это еще не Любовь, а только ее обещание, Любовь в зародыше.
То, что люди называют Свободой в Любви, стремится эту форму разрушить снаружи и преждевременно, отчего плод погибает, так и не успев созреть.
То, что люди считают Болью от Любви, старается нарастить границы формы изнутри да поплотнее, отчего плод погибает, задохнувшись от удушья.
А нужно, всего и делов-то, – позволить Любви созреть и родиться. Родиться естественным образом, как рождается сама Жизнь – в положенное время и в положенном месте. Не торопить, но и не замедлять. Не угнетать, но и не стимулировать.
Когда это случиться? Об этом никто не знает заранее. Может – через месяцы, может – через годы, может – через многие века. Но вот что важно – Любовь, рожденная по законам самой Жизни, а не вопреки им, это совсем не то, о чем так много говорят люди, полагая, что они говорят о Любви.
Такая Любовь не связывает и не ранит. Такая Любовь освобождает и исцеляет. Она не желает лечить, учить, спасать, опекать, наставлять… Она даже не стремится быть рядом с тем, кого любит, потому что любит она, на самом-то деле, Весь Мир и всегда пребывает в Присутствии с Ним.
***
“Так вот оно что!” воскликнула наша Любовь по пробуждении ото сна. И с этого момента она перестала считать себя запретной.
Послесловие
Что если – это та самая Любовь, о которой говорил сын мой Пашка? «Мама, я понял! На этой планете самое сильное – это любовь. Там где я раньше был, любви не было. Поэтому я и выбрал тебя. Ты ведь здесь уже очень давно живешь. Веков двести, не меньше. Ты научишь меня любви?»
Тогда наверняка уж – это и та самая Любовь, о которой говорил апостол Павел: «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится»
Самая сильная на этой планете – Та, что никогда не перестает.
